Макс Фрай - Жалобная книга [litres]

Мне удается наконец подчинить себе взбунтовавшиеся было органы речи.

— Наоборот, — говорю. — Все настолько так, вы вообразить не можете. Михаэль Штраух мой… Ну да, можно сказать, «друг». Он… Впрочем, это отдельная история. Я вам расскажу, если захотите.

— Вы знакомы со Штраухом?!

Теперь приходит Варина очередь неметь и цепенеть. А также бледнеть, шататься и хвататься за колонну — давным-давно я подцепил этот дивный набор штампов у Александра Дюма и до сих пор с удовольствием извлекаю на свет божий всякий раз, когда требуется посмеяться над бурными переживаниями, чужими или собственными.

Чаще — второе. Я, в сущности, вполне великодушен.

— Не просто знаком, — отвечаю. — Нас связывает своего рода братство. Я с удовольствием расскажу вам эту историю. Но она, предупреждаю, очень длинная. И мне нужно собраться с мыслями и понять, с чего начать… Давайте так: сперва вы мне все-таки погадаете, как обещали. А потом я к вашим услугам.

Я, честно говоря, в восторге. Теперь все будет гораздо легче. Михаэль, пройдоха, и тут ухитрился мне помочь. Вот уж сюрприз, так сюрприз!

— Господи, — говорит Варя, — конечно. Конечно, я вам погадаю. Я же обещала. Да-да-да. Просто вы меня совсем огорошили.

— А вы — меня. Сколько лет уже жду, что Михаэля кто-то переводить возьмется — и нате! Познакомился с переводчицей. Заодно и сам наконец почитаю, что он написал. Должно быть здорово…

— Так вы не читали его книг? — изумляется.

— Я знаю примерно полсотни немецких слов. Какое уж тут чтение…

— А как же вы с Михаэлем разговаривали? — недоверчиво хмурится она.

— Ясно как. По-английски. Не уверен, что уроженец Соединенного Королевства, случись ему присутствовать при наших беседах, понял бы хоть слово, но мы всегда оставались довольны ходом переговоров. Троечники, два сапога пара.

Варя смеется и усаживается наконец в кресло. Я устраиваюсь напротив.

— А что, собственно, вы хотите узнать? — спрашивает. — Меня, честно говоря, не покидает ощущение, что это скорее вы мне гадать должны, а не я вам. Чует мое сердце, потом окажется, что вы этим делом чуть ли не с рождения промышляете и половину руководств для начинающих самолично написали, под разными псевдонимами. Скажете, не так?

Чутье у нее действительно из ряда вон. Другое дело, что точности формулировок одним чутьем не добьешься.

— На картах, — говорю, — я вообще не гадаю. Никогда не пробовал.

Молчит, хмурится. Явно ждет чего-то большего. Неожиданное признание таинственного незнакомца — вот что от меня сейчас требуется.

Ну, ладно. Мне не жалко.

— А вот другими способами — это пожалуйста, — объявляю, выдержав паузу. — Могу просто книжку для вас открыть, пальцем ткнуть наугад. Могу тень вашу булавкой уколоть и послушать, как она запоет. Могу трещины на стенах поискать и расшифровать, если терпением запасетесь: дело долгое… Но насчет карт не переживайте, тут я полный профан. И мне действительно очень интересно.

— Но, получается, вы и так все про себя знаете, — обиженно говорит Варя. — Зачем еще и карты?..

— Себе гадать — нема дурных, — смеюсь. — Поначалу, конечно, каждое утро интересовался, как у меня дела. Задолбал Небесную Канцелярию расспросами. Но желание гадать для себя проходит очень быстро. Разве что в совсем уж экстренных ситуациях…

Не объяснять же ей, что человеку, который отказался от сомнительного удовольствия проживать собственную жизнь в обмен на возможность таскать из синего пламени чужие каштаны, мантические практики ни к чему. Что было, что будет, чем сердце успокоится, — какая теперь, к шайтану, разница?!

Но Варя и так меня поняла. Закивала одобрительно.

— Я себе тоже очень редко гадаю. Почти никогда. А вот сегодня — целых два раза. Такой дурной день…

А сама улыбается, как сытая, обласканная кошка. Побольше бы, дескать, таких дурных дней.

Понимаю.

— Что же вы хотите выяснить? — после недолгой паузы спрашивает Варя. И тут же перебивает себя: — Впрочем, мне знать необязательно. Важно, чтобы вы сами для себя сформулировали вопрос. А мне только в самых общих чертах скажите, чтобы выбрать оптимальный расклад. Ну да что я вам объясняю…

— Сейчас сформулирую, — обещаю. — И вам скажу, у меня секретов нет. Я хотел узнать, зачем мы с вами встретились. Вот, собственно, и все. Предельно честно, правда? Вы себя о том же спросили, еще в кафе, знаю. То есть вам, думаю, просто стало интересно, кто я такой. И выпал Аркан «Дьявол». Двусмысленная ситуация, не спорю…

Она уже готова возмутиться: ну да, только что уверял ее, что ни черта не смыслю в картах Таро — и на тебе. Того гляди, длинную лекцию о множестве разночтений Пятнадцатого Аркана заведу.

— Ну разумеется, я читал какие-то книжки про Таро, — говорю. — И кое-что из них уяснил — теоретически. Но гадать никогда не пробовал. Правда.

— Горе мне с вами, — ворчит Варя. — Чувствую себя как на экзамене. Но… Что ж, спасибо вам за такой вопрос. Мне и самой интересно: зачем? И многое другое мне интересно… Ладно, вот вам карты. Хотите, помешайте, хотите, просто в руках подержите. Это все равно.

Принимаю из ее рук колоду. Не Райдер, Кроули. Уважила[5].

Карты большие, в моих руках едва помещаются. Как же она-то их тасует? Впрочем, пальцы у нее длинные, справляется, небось…

Несколько секунд спустя убеждаюсь: да, еще как справляется! Словно бы специально для этих ловких рук делали колоду. Загляденье.

В тот момент, когда первая карта опускается на стол рубашкой вверх, раздается оглушительный грохот, и я с изумлением наблюдаю, как по белоснежной стене разбегаются трещины. Они словно просачиваются из-под металлической двери, текут, как вода из опрокинутого кувшина. Потом свет в комнате гаснет.

— Зажигалку! — требует Варя. — Была же!..

Чиркаю зажигалкой. При неверном свете пляшущего огонька вижу, как руки сметают со стола карты. Потом по комнате забегала проворная тень. Наконец раскаленный металл обжег мне палец, и снова сгустилась тьма. Все же я не спартанский мальчик, увы.

— Держи!

В руках у меня оказывается небольшой, довольно тяжелый предмет. Кажется, ноутбук. На шее повисает хладный шнур — блок питания, так, что ли? Ладно, потом разберемся.

— Пошли отсюда, быстро! — командует Варя. — Есть черный ход. Выйдем на улицу, поглядим снаружи, что происходит. По-моему, нас грохнули…

— В смысле? — переспрашиваю, ныряя за нею во тьму коридора.

Впрочем, не так уж тут темно. Там, откуда мы пришли, в зале кафе, занялся пожар. Сквозь дверные щели пробивается багряно-оранжевый свет. Плохо дело, кажется.